«Еле живой»: письма о жизни в аду

Оккупация началась не только с истребления мирного населения, реализации стратегии голода, но и массового угона на территорию Германии. Оккупанты считали: если мирные жители не работают на немецкую военную экономику, то они бесполезные едоки, которых просто не следовало кормить.

Синий прямоугольник с белой надписью «Ost» размером 70 на 77 миллиметров – тому свидетельство. Немецкие полицейские требовали носить этот тканевый значок гражданских лиц, угнанных на принудительные работы из Советского Союза.

20 февраля 1942 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер объявил о так называемых указах об остарбайтерах – серии расистских специальных законов, регулирующих статус и обращение с советскими подневольными рабочими.

Нацисты угнали несколько миллионов человек из Советского Союза. Летом 1944 года в рейхе находилось в общей сложности 7,5 миллионов иностранных рабочих. В Германии они трудились в промышленности, на фермах или в домашних хозяйствах.

Первоначально захватчики не собирались депортировать людей из оккупированных частей Советского Союза. Контактов между советским и немецким населением следовало избегать, поскольку в нацистской идеологии советский человек рассматривался как «НЕДОЧЕЛОВЕК». Однако военная промышленность нуждалась в рабочих. По мере того, как война продолжалась, потребность в рабочих становилась все более острой.

Оккупанты прибегли к жестоким массовым депортациям. Каждая деревня должна была выполнить квоту по принудительным работам, в противном случае нацисты принимали ответные меры – выжигание целых регионов.

Те, кто после войны смог вернуться домой, писали письма в комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков с рассказами о жизни в неволе. Перед вами – одно из таких писем (приводим его дословно в орфографии и пунктуации автора).

Письмо Ивана Кузьмича Белокурова, жителя Бесединского района Курской области, о его работе на заводе в Германии

«Во время оккупации в нашей деревне староста назначил 13 человек в Германию, в том числе и меня. 18 июня 1942 года староста собрал нас и повел на ст. Глазуновку. Сбежать было нельзя, так как староста грозил нам, если вы сбежите, то мы расстреляем ваших отцов и матерей. Когда нас привели на Глазуновку, нас посадили в вагоны, и через каждые два вагона сидел немецкий оккупант, чтобы мы не сбежали. Ехали мы через Курск, Льгов, Киев, Львов, Варшаву, Белосток, Берлин, Бремен. Многие из этих городов разрушены английской и американской авиацией. До Берлина мы ехали 7 дней. Кормили нас плохо в дороге, что можно умереть, если не брали из дома. Когда мы проехали 12 км за Берлин, нас посадили в лагерь, кормили нас очень плохо: 300 г хлеба и воды кружку – вот и все. Через два дня нас начали разбивать: кого на завод, кого в сельское хозяйство. Меня назначили на завод. Приехав в Бремен, нас посажали на машину и отвезли 12 км за Бремен, в г. Ольденбург. Этот город очень разрушен нашими союзниками.

Когда нас привезли на завод, было часов (неразборчиво) вечера. Завод выпускал линоль. Когда мы приехали, то этот завод был сожжен, и склад его был весь разрушен. Для нас при заводе состроили барак. Он был окружен стеной метра в 2, и наверху этой стены колючая проволока. Кормили нас очень плохо на заводе: 200 г хлеба, два раза горький кофе и один раз суп из фасолевых шкурок – вот и все. Работа была такая тяжелая, что много рабочих заболело. На работе над нами стояли фашисты, вооруженные оружием и резиновыми палками. Каждый день били рабочих за малейшую провинность или поступок. Вскоре я заболел от плохого питания. Все время льют проливные дожди, а нас все равно гонят работать, а ночью налетает столько самолетов, что весь город наполняется гулом моторов самолетов и сбрасыванием бомб. За 7 месяцев раз 10 бомбили этот город. От этого города мало осталось. Чрез 1 месяц нас увезли на комиссию в г. Бремен, и через два дня меня и еще 19 человек с этого завода отправили домой. Немецкие рабочие недовольны: целый день работают под винтовкой, а зарабатывают мало, что не хватает на пропитание своей семьи. Проехали мы 4 дня, и нас посадили в г. Белосток в лагерь. Здесь мы пробыли 12 дней, а если больше, то, наверное, никто не вернулся бы домой: кормили здесь очень плохо. Много людей поумирало здесь и умом лишилось от такой жизни. Через 12 дней нас отправили домой. В дороге нас не кормили… Когда я приехал домой, меня не узнали, так как был худой, еле живой».