Лужи крови: трагедия в Ланевой Горе

Летом 1941 года после ожесточенных боев территория Псковской области оказалась оккупированной немецко-фашистскими захватчиками. В отличие от нынешних Ленинградской и Новгородской областей, где оставалась часть не занятых врагом районов, Псковская область (в нынешних границах) была оккупирована целиком, в полной мере испытав на себе всю тяжесть античеловеческого гитлеровского режима.

Население бралось под строгий надзор многочисленных оккупационных властей. Во всех городах и крупных населенных пунктах жителей выселяли на окраины, лучшие здания в центре города занимали немецкие штабные учреждения, а также гитлеровский офицерский состав. Доступ в город из других населенных пунктов и с окраин города разрешался только по пропускам. Передвижение перерегистрированного населения строго регламентировалось и в сельской местности: справка, выданная старостой деревни, была действительна лишь в радиусе 10 км, для поездки на бόльшие расстояния требовалось разрешение военной комендатуры. В городах и крупных населенных пунктах оккупанты установили комендантский час: хождение ночью было запрещено, а вражеские комендатуры систематически проводили проверки, облавы и прочее.

В Пскове и других городах, где размещались основные учреждения оккупационных войск, облавы иногда повторялись по 10–12 раз в сутки. В случае обнаружения лица, не проживающего в данной местности, аресту подвергалась вся семья, в которой был обнаружен «подозрительный», а часто и соседи. Все эти лица, как правило, причислялись к партизанам со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями. На оккупированной территории процветал грабеж населения, была введена система различных налогов и поборов, обязательной сдачи сельскохозяйственной продукции, чем люди обрекались на полуголодное существование и даже голодную смерть. Оккупанты отбирали у населения хлеб, включая и семенной фонд, затем подобное повторилось с картофелем, который после изъятия хлеба стал основным продуктом питания мирных жителей. Невыполнение заданий, а тем более даже малейшие попытки протеста сурово пресекались: людей избивали, публично подвергали телесным наказаниям, а нередко расстреливали. Смерть от голода стала заурядным явлением, многие люди вынуждены были питаться отбросами, подбираемыми около немецких кухонь, древесной корой, листьями, травой. Основным средством поддержания «нового порядка» на оккупированной территории был массовый, ничем не ограниченный террор, который являлся не просто методом принуждения населения к выполнению различных повинностей и распоряжений оккупационных властей, а целенаправленной, заранее спланированной политикой по уничтожению и истреблению народов СССР.

На «совести» карателей из 37-го эстонского полицейского батальона – уничтожение 22 октября 1943 года деревни Ланева Гора Псковского района и ее жителей.

Каратели расстреливали их прямо в домах, которые затем обливали бензином и поджигали. Жертвами в тот день стали 65 человек, в том числе три грудных ребенка и 29 детей в возрасте до 14 лет, пятеро были ранены.

МАРИЯ РОГОЗИНА, ЖИТЕЛЬНИЦА ДЕРЕВНИ ЛАНЁВА ГОРА В 1943 ГОДУ :

«Наверное, вот так она закрылась. Вот так. Что пуля здесь прошла. Кость не зацепила. И вот эта икона спасла мамушку мою».

Карательную операцию в Ланёвой Горе проводил 37-й полицейский батальон. Состоял он из эстонских националистов и базировался в соседней деревне Зайцево. Незадолго до этого их автоколонна попала в партизанскую засаду. В ответ каратели применили жестокую тактику «тотальной войны», которую оккупанты активно использовали на Востоке. Загнали всех жителей в избы, расстреляли, а потом подожгли.

«Тут дорога вся была в крови. И эта лужи все полная воды и крови».

В сорок третьем Марии Рогозиной можно сказать повезло. Двадцать второго октября она поехала вместе с отцом в Псков – продавать сено. Когда вернулась – деревни уже не было. Каратели убили ее брата. А маму от пули спасла икона, которая теперь является семейной реликвией.

МИХАИЛ ДАНИЛОВ, СЫН АННЫ ДАНИЛОВОЙ, ЖИТЕЛЬНИЦЫ Д.ЛАНЁВА ГОРА В 1943 ГОДУ: «

Когда зашли к маме, они выразились матом: Встать к кровати! И вот они в упор расстреляли – родителей насмерть, а её в ногу, но она от страха упала».

АННА ДАНИЛОВА, ЖИТЕЛЬНИЦА Д. ЛАНЕВА ГОРА В 1943 ГОДУ:

«Я лежу, чувствую, что живая, но раненая. А тетке моей совсем ничего не сделалось. Она вскочила и кричит: “Кто жив? Давайте в окно прыгать!”. А дым уже по избе расползается, потолок стал прогорать. Я говорю: “Пока живая, не стану убегать, буду с родителями гореть”. Пока осталась в избе, все ползала, ползала. Потом страшно стало сгореть живой. Как-то вывалилась в окно и поползла в окоп».

Дело о Ланевой Горе стало первым, которое поручили молодому следователю Управления КГБ по Псковской области Анатолию Васильеву. Именно он в семьдесят втором допрашивал шестерых подозреваемых, которых задержали в Эстонской ССР.

АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВ, В 1972-1973 ГОДЫ СЛЕДОВАТЕЛЬ УПРАВЛЕНИЯ КГБ РСФСР ПО ПСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ:

«Сразу после войны многие из них были осуждены за службу в немецкой армии, а вот эту деятельность – издевательства и расстрелы советских граждан – они скрыли. Допросы осложнялись ещё и тем, что допрашивали их с переводчиком. Поэтому психологический контакт установить было сложно».

Даже признав вину, бывшие каратели на следственных экспериментах вели себя цинично и нагло. Судебный процесс, который шел в Доме культуры профсоюзов, вызвал широкий резонанс. Статьи о нем печатали даже в газете «Правда». А Ланева Гора стала новым символом. Одной из 325 деревень, сожженных фашистами в Псковском районе.

РАССЛЕДОВАНИЕ ЭТОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ НАЧАЛОСЬ В 1945-М.

На основании опросов очевидцев-­свидетелей было установлено, что до немецкой оккупации в деревне Ланева Гора было 30 жилых домов, 2 больших скотных двора, кузница, кладовые и бани. Все вышеперечисленные постройки 22 октября 1943 года были сожжены немецко-­фашистскими захватчиками.

ОПРОШЕННЫЙ ПО ДЕЛУ ОЧЕВИДЕЦ СЕРГЕЙ ФЕДОРОВИЧ ФЕДОРОВ:

«Днем 22 октября 1943 года примерно на расстоянии 0,5 км от деревни подорвалась, вероятно на минах, автомашина, на которой следовало около 10–12 военнослужащих немецкой армии, при этом было убито 6–7 человек солдат и один офицер. Примерно через час в д. Ланева Гора прибыло около 100 человек солдат карательного отряда. Оцепив деревню, они стали допрашивать ее жителей, где находятся и куда скрылись партизаны, но население партизан не видело и не могло сообщить, кто произвел взрыв машины, тогда жителей распустили по домам и вскоре начали поджигать деревню, тех, кто выбегал из дома, немедленно расстреливали, и трупы бросали в горящие дома.

Виновниками были командир карательного отряда офицер ХОЗЛОВ и его заместитель ГРОСС.

ПРЕСТУПЛЕНИЯ КАРАТЕЛЕЙ ЭТОГО БАТАЛЬОНА НЕ ОГРАНИЧИЛИСЬ ТОЛЬКО ЛАНЕВОЙ ГОРОЙ.

Известно, что батальон насчитывал в своем составе 760 человек, штаб его находился в Пскове, а действовали его сотрудники во многих районах края. Расстрелы производила специальная команда из особой эстонской роты под руководством Сеппа; расстреливали в Ваулиных горах и на станции Березка.

ЛИШЬ В 1973 ГОДУ ШЕСТЕРО ПАЛАЧЕЙ ПРЕДСТАВЛИ ПЕРЕД СУДОМ.

Спокойно, без всякого сожаления и дрожи в голосе повествовали они коллегии по уголовным делам Псковской области о своих преступлениях двадцатилетней давности, которые называли просто «работой». Едва ли более красноречиво можно охарактеризовать эту «доблесть», чем сделал один из руководителей расправы над мирными жителями в Ланевой Горе, отдавший приказ о сборе людей в центре деревни, об их расстреле и поджоге домов – унтер-офицер Энн Оодла.

«В жилой части одного из домов, куда мы вошли для расстрела людей, находился пожилой мужчина, – показывал он. – Я и солдаты Алуоя, Лыхмус и Кулласту выстрелили в старика. Лично я целился мужчине в область сердца. После наших выстрелов мужчина упал и никаких признаков жизни не подавал… Мы вышли на деревенскую улицу и вчетвером зашли в соседний дом. В доме было 4 женщины и один ребенок лет 10–11. Никто из женщин не плакал, ребенок тоже молчал. Солдаты вскинули оружие. Я хорошо помню, что первым выстрелил Алуоя. Он выстрелил в ребенка. Ребенок упал на пол, и я не видел, чтобы он подавал какие-либо признаки жизни. Потом снова выстрелил Алуоя. На этот раз он стрелял в женщину…»

Четверо из подсудимых были приговорены к высшей мере наказания, а двое – к длительным срокам заключения.

В общей сложности, как удалось установить в процессе многолетней работы над «Книгой памяти», за время оккупации районов Псковщины гитлеровцами и их пособниками было уничтожено свыше 71 тысячи мирных жителей. Геноцид против них явился одной из основных причин «депопуляции» Псковской области, особенно сельской местности, где в довоенное время проживала основная часть ее населения. Если накануне войны (по данным Всесоюзной переписи населения 1939 года) на территории области (в нынешних границах) насчитывалось свыше 1,5 миллионов человек, то в 1950 году (по данным текущего статистического учета) – немногим более 1 миллиона. В день освобождения Пскова 23 июля 1944 года в городе было зарегистрировано всего 143 человека. От рук захватчиков и их пособников пострадала наиболее работоспособная часть населения. К этому следует добавить преждевременную смерть людей в первые послевоенные годы, здоровье которых было подорвано оккупацией, голодом и болезнями. Процесс неуклонного сокращения населения края, положенный войной, стал необратимым.